Первое охранное отделение, как орган политической полиции, было создано в Петербурге в 1866 году после покушения на Александра II. Но ряд десятилетий в связи со слабым развитием революционного движения, примитивностью техники розыска оно не играло заметной роли. Штат его состоял всего из 12 человек.

    В конце ХIХ века встревоженное рабочими выступлениями, которыми начала руководить социал-демократия, правительство в спешном порядке укрепляет Петербургскую охранку. Репрессии ее нанесли ощутимый урон ленинскому "Союзу борьбы за освобождение рабочего класса". Аресты учеников и соратников В. И. Ленина привели к тому, что в столице перестала существовать единая социал-демократическая организация.

    Столичное Охранное отделение, используя агентуру, наносило ощутимые удары как по стачкам и забастовкам, так и по пытавшимся возглавить их членам комитетов РСДРП. 29 января 1901 года арестовали всех членов районного комитета Нарвской заставы. На некоторое время путиловские социал-демократы остались без связей и руководства. 7 мая того же года за Невской заставой произошло знаменитое сражение рабочих с войсками и полицией — "Обуховская оборона". Чуть позднее начались крупные волнения на Балтийском заводе. По распоряжению властей предприятие было закрыто, и все рабочие уволены. 361 человека, задержанного жандармерией, выслали из Петербурга.

    Охранное отделение в период революции 1905—1907 годов через агентуру, выявляло революционные организации, арестовывало членов боевых рабочих дружин, возглавляло разгон петербургского Совета рабочих депутатов, контролировало солдат и офицеров гарнизона. Филеры его вели наблюдение не только на вокзалах столицы, но и в Финляндии, а также северных губерниях страны, выслеживая социал-демократов, эсеров, анархистов. Охранка держала в поле своего зрения видных общественных деятелей, думских депутатов, писателей, художников — словом, всех, кто представлял или мог представлять потенциальную угрозу для царизма.

    Московское охранное отделение создали в 1880 году. В первые годы оно являлось малочисленным. Штат его в 1889 году составлял всего 6 человек. Но существовал и несколько больший неофициальный штат. Он состоял из "охранной наружной службы", то есть филеров, а также нескольких осведомителей в рядах революционных групп. По смете Московского охранного отделения в 50 тысяч рублей, 60 процентов из них составляли расходы по наружному наблюдению, розыскам и содержанию агентуры.

    В столичных охранках, кроме канцелярии, имелись два важнейших отдела: наружного наблюдения и агентурный (отдел внутреннего наблюдения). К ним примыкали секретные делопроизводства. В агентурных отделах разрабатывались данные, полученные от осведомителей и путем перлюстрации писем в так называемых "черных кабинетах" при почтамтах. Агентурный отдел составлял сущность работы каждой охранки. Здесь анализировались все сведения, полученные от агентов. Все остальные подразделения являлись вспомогательными. На правильную организацию и функционирование агентуры были направлены все помыслы начальника отделения и его сотрудников — жандармских офицеров. Секретные агенты являлись предметом постоянных забот и попечения всего Департамента полиции. Об агентуре постоянно говорится в его циркулярах начальникам охранных отделений и губернским жандармским управлениям.

    В начале ХХ столетия традиционных методов противостояния революционному движению оказалось недостаточно. Филерское наблюдение уже не давало должных результатов. Руководство Министерства внутренних дел было серьезно озабочено необходимостью обновить арсенал средств и методов политического сыска. Все это отразилось в жандармских документах. "Подъем за последние годы революционного настроения в обществе, — писал министру внутренних дел начальник Особого отдела Департамента полиции Л. А. Ратаев, — не прекращающиеся с начала 1899 года студенческие волнения, стачки и забастовки рабочих... систематические уличные беспорядки и публичные манифестации с открытым призывом к ниспровержению существующего строя застигли высшую администрацию провинциальных городов совершенно неподготовленной к борьбе с такого рода революционной агитацией".

    Слабость жандармских управлений, по его мнению, в том, что 90 процентов из них вовсе не имеют агентуры и совершенно не знакомы с элементарными приемами и методами наружного наблюдения, применяемыми в настоящее время. "Департамент полиции, поручая им собрать негласным путем необходимые сведения, — писал Ратаев, — только создавал лишнюю инстанцию для переписки, т. к. в сущности наведение этих справок начальник губернского жандармского управления поручал все тем жe чинам общей полиции, т. е. в конце концов околоточным и становым приставам".

    В то же время Ратаев был высокого мнения о конспиративных приемах революционных организаций. "Русская социал-демократия, — писал он, — революционная по своим средствам и целям, выставила стройную и сплоченную конспиративную организацию и выдвинула во многих городах целый ряд самоотверженных борцов, часто фанатиков революционного социализма. Ни самое энергичное наблюдение, ни целый ряд удачных последовательных ликвидаций на первых порах не давали желательных результатов. После арестов типографий революционные группы с поразительной быстротой нарождались вновь".

    Для преодоления "узких" мест в провинциальном розыске, выработки общей программы действий в декабре 1901 — январе I902 года было созвано совещание начальников 18 губернских жандармских управлений центральной России, включая и ярославского. В работе его участвовали ведущие чины Министерства внутренних дел: директор Департамента полиции С. Э. Зволянский, вице-директор А. С. Поярков, заведующий Особым отделом Л. А. Ратаев, заведующий заграничной агентурой П. И. Рачковский, начальники Петербургского и Московского охранных отделений Я. Г. Сазонов и С. В. Зубатов

    Выступавшие указывали на необходимость перехода к агентурному наблюдению и общему улучшению всей деятельности жандармских управлений. На совещании рассмотрели и вопрос о создании новых розыскных учреждений, инициатором их фopмиpoвaния явился Зубатов. Руководство создаваемыми розыскными пунктами предполагалось поручить жандармским офицерам. Все это должно было привести, по мнению выступавших, к улучшению дознаний по политическим делам в губернских жандармских управлениях, а также изъятию из их функций агентурно-розыскной работы и сосредоточению ее в планируемых секретно-розыскных пунктах. По сути речь шла о том, чтобы разделить розыск между губернскими жандармскими управлениями и создаваемыми секретно-розыскными пунктами. На начальников последних возлагалось заведование политическим сыском. Губернские жандармские управления должны были заниматься только формальными дознаниями.

    Розыскные пункты создавались в городах, где революционное движение проявлялось особенно сильно и губернские жандармские управления не в состоянии были с ним справиться. В число таких городов включили Вильно, Екатеринослав, Киев, Саратов, Тифлис, Харьков, Ярославль и другие. Именно они, по мысли С.В.Зубатова, одним из первых убедившимся в слабости и малой приспособленности жандармских управлений к политическому розыску, должны были "представить революционному движению на пути его такую преграду, перед которой ему придется остановиться".